Дмитрий Осин

 После дальних походов

Пахнет дегтем и пылью,
дорогою русской —
неширокой, проселочной,
с детства родной,
и петровским сенцом
по лозинам в раструску,
и на солнце, в тиши,
терпкой смолкой лесной.

После дальних походов
и стран заграничных —
как мила ты
и снова до боли родна,
вся в разливах пшеничных,
в цветах земляничных
полевая, простая
моя сторона!

В сорок первом,
когда отступали мы с болью,
когда горечь мне
душу в бою обожгла,
под немецким огнем
и в немецкой неволе
ты все тою же —
русской и гордой — была.

Сколько раз ты нам снилась,
бывало, за фронтом —
полевая, простая,
родная до слез,
с неоглядным
днепровским твоим горизонтом,
с поредевшей семьей
придорожных берез.

Все ты знала, родная:
глумленье и пытки,
и пожары, и голод,
и мор, и беду,
все снесла ты в неволе,
всего натерпелась в избытке,
что с войной тебе выпало
вновь на роду…

Снова веет теплом,
снова вспаханы пашни,
поднялась, расцвела
и обстроилась ты,
даже вдовье убранство
пожарищ вчерашних
не сгубило, не скрыло
твоей красоты.

И, вернувшись обратно
с чужбины немилой,
верен гордой твоей
и суровой судьбе,
я с сыновней любовью
и с прежнею нежною силой
вновь к тебе припадаю
и кланяюсь низко тебе.

1945