Пись­мо седь­мое ДИДОНА — ЭНЕЮ

Пись­мо седь­мое
ДИДОНА — ЭНЕЮ

Так, при­па­дая к сырой тра­ве над пото­ком Меанд­ра,
Белый лебедь поет в час, когда судь­бы зовут.
Я обра­ща­юсь к тебе, хоть сама не наде­юсь моль­бою
Тро­нуть тебя, и пишу, зная, что бог не со мной.
5
Честь утра­ти­ла я и стыд, и труды пона­прас­ну
Тра­ти­ла, так что теперь тра­тить лег­ко мне сло­ва.
Твер­до решил ты отплыть и несчаст­ную бро­сить Дидо­ну,
Ветер один уне­сет клят­вы Энея и флот.
Твер­до решил ты порвать наши узы с при­ча­ла­ми вме­сте,
10
Сам не ведая где царств Ита­лий­ских искать.
Новый не нужен тебе Кар­фа­ген и рас­ту­щие сте­ны,
Где вер­хов­ная власть отда­на в руки твои.
От завер­шен­ных трудов, от зем­ли обре­тен­ной стре­мишь­ся
К несо­вер­шен­ным трудам, к необ­ре­тен­ной зем­ле.
15
Зем­лю най­дешь — но ее отда­дут ли тебе во вла­де­нье?
Кто незна­ком­цу под власть паш­ни усту­пит свои?
Будешь искать там дру­гую любовь, дру­гую Дидо­ну,
И, чтоб ее обма­нуть, клят­вы ей будешь давать?
Ско­ро ли город такой, чтобы мог с Кар­фа­ге­ном срав­нить­ся,
20
Ты воз­ведешь и народ с кре­по­сти свой оглядишь?
Но если даже молитв испол­не­нье тво­их не замед­лит,
Где ты оты­щешь жену, чтобы люби­ла, как я?

Вся я горю, как горит напи­тан­ный серою факел
Или как ладан свя­той, бро­шен­ный в дым­ный костер.
25
Образ Энея в душе и днем оста­ет­ся, и ночью,
Образ Энея — в гла­зах, сон поза­быв­ших дав­но.
Нет бла­го­дар­но­сти в нем, ко все­му, что я сде­ла­ла, слеп он,
С ним бы рас­стать­ся была рада я, будь я умней.
Но нена­видеть его не могу, хоть заду­мал он злое,
30
Жалу­ясь, боль­ше люб­лю жалоб винов­ни­ка я.
Молит невест­ка тебя, о Вене­ра, — пошли Купидо­на,
Пусть при­ведет в свой стан бра­та жесто­ко­го он.
Сде­лай, чтоб тот, кого я люб­лю и любить не гну­ша­юсь,
Пищу и даль­ше давал стра­сти, паля­щей меня.
35
Нет, наваж­де­нье мутит мой ум заблуж­де­ни­ем новым;
О, до чего же твой сын нра­вом на мать непо­хож!
Кам­ни в горах, иль дубы, на ска­лах рас­ту­щие диких,
Или же зве­ри в лесах — вот кто тебя поро­дил,
Или пучи­на — она и сей­час бушу­ет под вет­ром;
40
Видишь ты это, но плыть и в непо­го­ду спе­шишь.
Не убе­гай! Нена­стье тебя, в уго­ду мне, дер­жит,
Сам погляди, как Эвр воды взды­ма­ет вол­ной.
Буря добьет­ся того, чего не мог­ла я добить­ся, —
Ведь спра­вед­ли­вей тебя ветер и вол­ны морей.
45
Стою ли я того, чтобы ты, от меня убе­гая,
Встре­тил — пусть поде­лом! — гроз­ную гибель в пути?
Доро­го ценишь свою ты нена­висть — жиз­ни доро­же,
Если готов уме­реть, лишь бы не видеть меня.
Ветер ско­ро падет, утих­нут, уля­гут­ся вол­ны,
50
И на лазур­ных конях в море помчит­ся Три­тон.
Если бы серд­це твое меня­лось так же, как ветер!
Будет менять­ся оно, если не твер­же дубов.
Раз­ве не зна­ешь ты сам, как неисто­во буй­ство пучи­ны?
Зло­бу ее испы­тав, сме­ешь дове­рить­ся ей?
55
Если отвя­жешь при­чал, когда в путь позо­вет тебя море,
То и тогда его ширь мно­же­ство бед зата­ит.
Моря про­сто­ры пытать нару­ши­те­лю клят­вы опас­но:
Море кара­ет и мстит тем, кто нару­шит обет;
Боль­ше все­го — оскор­бив­шим любовь, — неда­ром из моря
60
Вышла боги­ня люб­ви у Кифе­рей­ской ска­лы.
Я погу­би­те­ля жизнь боюсь погу­бить, поги­бая,
И не хочу, чтоб глотал воду соле­ную враг.
Нет, живи и слы­ви моей винов­ни­ком смер­ти, —
Мне живым поте­рять лег­че, чем мерт­вым, тебя.
65
Сам ты пред­ставь, что тебя (да не сбудет­ся горь­кое сло­во!)
Быст­рый вихрь поне­сет; вспом­нишь о чем ты, Эней?
Сра­зу на память при­дет, как давал ты мне лжи­вые клят­вы,
Как Дидо­ну сгу­бил низ­кий фри­гий­ский обман.
Перед гла­за­ми сто­ять жена печаль­ная будет, —
70
Куд­ри рас­пу­ще­ны, кровь льет­ся вдоль прядей волос.
«Что б ни слу­чи­лось, все­го заслу­жил я! Сми­луй­тесь, боги!» —
Крик­нешь ты, веря, что все мол­нии метят в тебя.
Выжди, чтоб серд­це твое, чтобы море успе­ло утих­нуть,
За без­опас­ность пути эта ничтож­на цена.
75
Ты не меня поща­ди, — поща­ди мало­лет­не­го Юла,
Хва­тит того, что моя гибель про­сла­вит тебя.
Чем вино­ва­ты, ска­жи, Аска­ний и боги-пена­ты?
С тем ли, чтоб морю отдать, ты их спа­сал из огня?
Нет, не везешь ты богов и лишь попу­сту хва­лишь­ся, буд­то
80
Чув­ст­во­вал ты на пле­чах тяжесть отца и свя­тынь.
Все это ложь! И меня ты в обман не первую вво­дишь,
Мне не пер­вой при­шлось горь­кую кару нести.
Спро­сят: где теперь мать пре­крас­но­го Юла? Погиб­ла.
Муж бес­сер­деч­ный ее бро­сил одну средь вра­гов.
85
Сам ты рас­ска­зы­вал мне… Но сму­ти­лась ли я? По заслу­гам
Жги Дидо­ну: вины лег­че гряду­щая казнь.
Не сомне­ва­юсь я в том, что тебе твои боги враж­деб­ны:
По морю и по зем­ле семь ты ски­та­ешь­ся зим.
Я при­юти­ла тебя, вол­на­ми при­би­то­го к суше,
90
Имя едва услы­хав, цар­ство тебе отда­ла.
Если б я даль­ше не шла, услу­гой доволь­ст­ву­ясь пер­вой,
Если б о нашей люб­ви не раз­ле­те­лась мол­ва!
День, когда вдруг нас вдво­ем под пока­тые сво­ды пеще­ры
Синий ливень загнал, пагуб­ным был для меня.
95
Голос услы­ша­ла я; заво­пи­ли, каза­лось мне, ним­фы, —
Нет, это Фурии песнь спе­ли о нашей судь­бе.

Попран­ный стыд, пока­рай, пока­рай меня, вер­ность Сихею, —
Горе! — с вели­ким сты­дом казнь при­ни­маю от вас.
В мра­мор­ном хра­ме моем сто­ит изва­я­нье Сихея,
100
Белою шер­стью, лист­вой образ свя­щен­ный при­крыт.
Слы­ша­ла я, как меня он четы­ре раза оклик­нул;
Голос зна­ко­мый ска­зал тихо: «Элис­са, при­ди».
Боль­ше не мед­лю, иду, — ведь твоя по пра­ву Элис­са,
Толь­ко мучи­тель­ный стыд быст­ро идти не дает.
105
Стро­го мой грех не суди: ведь так пре­кра­сен винов­ник,
Что не зазор­но ничуть ради него согре­шить.
Мать-боги­ня, отец — бег­ле­ца свя­щен­ная ноша —
Пра­во дава­ли и мне в проч­ный пове­рить союз.
Если мне грех был суж­ден, то при­чи­ны гре­ха без­упреч­ны;
110
Клят­вы при­бавь и ска­жи: есть ли в чем каять­ся мне?

Вплоть до послед­них часов моей жиз­ни с тем же упор­ст­вом
Тот же, что преж­де, меня рок неиз­мен­но гне­тет.
Воз­ле домаш­не­го был алта­ря супруг мой заре­зан,
Это зло­дей­ство свер­шил ради коры­сти мой брат.
115
Мужа поки­нув­ши прах, из отчиз­ны бегу я в изгна­нье,
Труд­ной доро­гой плы­ву, гонит­ся враг по пятам.
В крае без­вест­ном спе­шу, ускольз­нув от бурь и от бра­та,
Берег, кото­рый тебе я пода­ри­ла, купить.
Город постро­и­ла здесь и, сосед­ним селе­ньям на зависть,
120
Длин­ной и проч­ной сте­ной я окру­жи­ла его.
Вой­ны вски­па­ют; веду — чуже­стран­ка и жен­щи­на — вой­ны,
Гру­бые ство­ры ворот еле наве­сить успев.
Мно­гим понра­ви­лась я жени­хам, кото­рые нын­че
Сету­ют, что пред­по­чтен мною неве­до­мо кто.
125
Что ж ты не свя­жешь меня, гету­лий­ско­му Ярбе не выдашь?
Руки сама бы тебе я протя­ну­ла, зло­дей!
Есть и брат у меня: обаг­рен­ную кро­вью Сихея
Руку он будет готов кро­вью моей обаг­рить.
Не осквер­няй каса­ньем богов и свя­ты­ни — оставь их!
130
Чтить все­выш­них лишь тот впра­ве, чьи руки чисты.
Если они спас­лись из огня, чтобы ты почи­тал их,
В том, что спас­лись из огня, кают­ся боги теперь.

Может быть, в тяго­сти ты остав­ля­ешь, невер­ный, Дидо­ну,
Может быть, скры­та в моем теле части­ца тебя?
135
Мате­ри дол­жен судь­бу разде­лить несчаст­ный мла­де­нец,
И по тво­ей же вине он, не родив­шись, умрет.
Да, Аска­ния брат погибнет с мате­рью вме­сте,
Казнь и мука одна сра­зу дво­их уне­сет.

Бог велит тебе плыть. Уж луч­ше бы он не поз­во­лил
140
Тев­крам при­плыть и сту­пить на кар­фа­ген­ский песок.
Тот же, навер­ное, бог тебя, гони­мо­го злоб­ным
Вет­ром по быст­рым вол­нам, в дол­гих ски­та­ньях ведет?
Вряд ли сто­ит с таким трудом и в Пер­гам про­би­вать­ся,
Хоть бы таким же сей­час он, как при Гек­то­ре, был!
145
Но не к род­но­му плы­вешь ты Ска­манд­ру, а к даль­не­му Тиб­ру,
Как ты туда ни стре­мись, будешь при­шель­цем и там.
Пря­чась, бегут от тво­их кораб­лей недо­ступ­ные зем­ли,
В ту, что ты ищешь, стра­ну ты при­плы­вешь ста­ри­ком.
Хва­тит ски­тать­ся! Возь­ми мой народ как при­да­ное в бра­ке,
150
С цар­ст­вом Дидо­ны при­ми Пиг­ма­ли­о­на каз­ну,
Пере­не­си Или­он на сча­стье в город тирий­цев,
Сядь на цар­ский пре­стол, ски­петр свя­щен­ный при­ми.
Если жаден твой дух до битв, если ищет Аска­ний,
Где бы ору­жьем ему пра­во добыть на три­умф,
155
Я и вра­га ука­жу, будет все для борь­бы и победы:
Все вме­стит этот край — мир­ную жизнь и вой­ну.

Мате­рью свет­лой тебя закли­наю и стре­ла­ми бра­та,
Отчих свя­ты­ней богов — спут­ни­ков в бег­стве тво­их,
Пусть победят в той войне тобой пред­во­ди­мые тев­к­ры,
160
Пусть поте­ри твои кон­чат­ся с ней навсе­гда,
Пусть до кон­ца сво­их дней не зна­ет горя Аска­ний,
Пусть Анхи­за костям мяг­кою будет зем­ля, —
Толь­ко дом поща­ди, кото­рый был тебе отдан!
В чем я винов­на, ска­жи? Раз­ве лишь в том, что люб­лю?
165
Раз­ве я роди­лась во Фтии, в могу­чих Мике­нах?
Раз­ве вой­ной на тебя шел мой отец или муж?
Стыд­но женой меня звать — зови радуш­ной хозяй­кой:
Быть кем угод­но могу, лишь бы тво­ею мне быть.
Знаю моря, чей при­бой у бере­га Афри­ки стонет:
170
Путь откры­ва­ют они и закры­ва­ют в свой срок.
Вет­ры откро­ют твой путь — и дыха­нью их парус ты вве­ришь,
Дай же судам отдох­нуть здесь, в при­бе­реж­ной тра­ве.
Мне наблюдать за пого­дой доверь: отплы­вешь без­опас­ней.
Даже захо­чешь, — тебе здесь я остать­ся не дам!
175
Надо­бен отдых дру­зьям; истер­зан­ный дол­гою бурей
И недо­чи­нен­ный флот тре­бу­ет новых работ.
Ради все­го, чем тебе услу­жи­ла и чем услу­жу я,
Ради надеж­ды на брак — крат­кой отсроч­ки про­шу!
Дай улечь­ся вол­нам, дай люб­ви уме­рить сви­ре­пость,
180
Дай научить­ся и мне с твер­до­стью горе сно­сить.

Если отка­жешь, — ну что ж! Я с жиз­нью рас­стать­ся реши­лась,
Будет недол­го меня мучить жесто­кость твоя.
Надо б тебе поглядеть на меня, когда это пишу я;
Я пишу — и лежит твой на коле­нях кли­нок.
185
Сле­зы по блед­ным щекам на тро­ян­ское лез­вие льют­ся,
Ско­ро не сле­зы его — теп­лая кровь увлаж­нит.
Как подар­ки твои с моей судь­бою соглас­ны!
Деше­во сто­ит тебе мой погре­баль­ный костер!
В грудь мою ост­рие вопьет­ся сей­час не впер­вые:
190
В грудь меня ранил дав­но дикой стре­лой Купидон.
Анна, гре­ха мое­го сови­нов­ни­ца, Анна род­ная!
Ско­ро послед­ни­ми ты прах мой дара­ми почтишь.
Слов не про­чтут надо мной: «Элис­са, супру­га Сихея», —
Мра­мор гроб­ни­цы моей будет укра­шен сти­хом:
195
«Смер­ти обрек Дидо­ну Эней, и меч ей вру­чил он, —
Но пора­зи­ла она соб­ст­вен­ной серд­це рукой».

 

————————————————————————-